В общем, тема безопасности действительно важная. Если даже простые люди в глубинке так ею интересуются. Что уж говорить о журналистах. Сказать, что встреча в Минске вызвала резонанс в прессе, значит, не сказать почти ничего. Минские диалоги процитировало большинство авторитетных редакций по всему миру. И это несмотря на то, что большинство встреч прошли в формате "чатам хаус". Если просто, то непривычный для нашего слуха формат значит - "говори предельно откровенно, но не цитируй откровения других спикеров". Журналисты при этом приглашаются лишь на короткие вступительные слова политиков и экспертов.
Но даже тех крупиц диалогов, которые удалось услышать прессе, хватило, чтобы наполнить передовицы авторитетных газет, топовые строчки на лентах мировых информагентств и первые сюжеты телевизионщиков. Что вызвало такой интерес у наших коллег и какая атмосфера царила в пресс-центре Дворца Независимости в основной день встречи, спросим у нашего политического обозревателя Андрея Кривошеева.
Первое наблюдение: прессы (пишущей и снимающей) было столько, что ей буквально не хватило места в большом зале пресс-центра Дворца Независимости. А он вмещает до сотни человек. В итоге для нас открыли дополнительный зал для пресс-подходов и конференций и еще одну пресс-зону в зале торжественных церемоний.
Во-вторых. Обычно от одной страны приезжает одна, максимум две группы. Например, информагентство и телеканал. Остальные цитируют. На "минском Мюнхене" было и по три, и по четыре группы. Все хотели и в итоге получили эксклюзив.
Третье. Обычно участники подобных диалогов очень осторожно комментируют и свою позицию, и суть альтернативных мнений. Никаких нюансов, контекста, поменьше конкретики и прямых, недвусмысленных оценок. Звучит это примерно так: "Мы договорились усилить, расширить, развить или обсудить еще раз" (нужное подчеркнуть). Такие интервью - "проклятье" для журналиста. Их либо не выдают вовсе, либо дополняют некими "осведомленными анонимными источниками". На встрече в Минске все было иначе, и откровенный тон задал Президент Беларуси. Четкие, порой очень жесткие оценки, конкретные предложения, никакого политеса и недомолвок.
Кстати, интересно было наблюдать, как реагируют коллеги на такую откровенность. Пишущие мгновенно фиксировали ключевые мысли, и спустя минуты они уже становились заголовками на лентах новостей, твиттами и расходились по социальным сетям. Во время выступления в пресс-центре была практически абсолютная тишина - только клавиатуры стучали. А когда Президент откровенно высказался об украинском конфликте и польской военной инициативе, телевизионщики, не дожидаясь других спикеров, бросились "прямиться". На нашем сленге это значит выходить в прямой эфир с новостью, которая столь значима, что не может подождать до очередного выпуска новостей.
Честно говоря, такую реакцию прессы во Дворце Независимости мы видели прежде разве что во время судьбоносных минских переговоров по Украине в нормандском формате четыре года назад. И это еще один показатель важности "минского Мюнхена".
В общем, тема безопасности действительно важная. Если даже простые люди в глубинке так ею интересуются. Что уж говорить о журналистах. Сказать, что встреча в Минске вызвала резонанс в прессе, значит, не сказать почти ничего. Минские диалоги процитировало большинство авторитетных редакций по всему миру. И это несмотря на то, что большинство встреч прошли в формате "чатам хаус". Если просто, то непривычный для нашего слуха формат значит - "говори предельно откровенно, но не цитируй откровения других спикеров". Журналисты при этом приглашаются лишь на короткие вступительные слова политиков и экспертов.
Но даже тех крупиц диалогов, которые удалось услышать прессе, хватило, чтобы наполнить передовицы авторитетных газет, топовые строчки на лентах мировых информагентств и первые сюжеты телевизионщиков. Что вызвало такой интерес у наших коллег и какая атмосфера царила в пресс-центре Дворца Независимости в основной день встречи, спросим у нашего политического обозревателя Андрея Кривошеева.
Первое наблюдение: прессы (пишущей и снимающей) было столько, что ей буквально не хватило места в большом зале пресс-центра Дворца Независимости. А он вмещает до сотни человек. В итоге для нас открыли дополнительный зал для пресс-подходов и конференций и еще одну пресс-зону в зале торжественных церемоний.
Во-вторых. Обычно от одной страны приезжает одна, максимум две группы. Например, информагентство и телеканал. Остальные цитируют. На "минском Мюнхене" было и по три, и по четыре группы. Все хотели и в итоге получили эксклюзив.
Третье. Обычно участники подобных диалогов очень осторожно комментируют и свою позицию, и суть альтернативных мнений. Никаких нюансов, контекста, поменьше конкретики и прямых, недвусмысленных оценок. Звучит это примерно так: "Мы договорились усилить, расширить, развить или обсудить еще раз" (нужное подчеркнуть). Такие интервью - "проклятье" для журналиста. Их либо не выдают вовсе, либо дополняют некими "осведомленными анонимными источниками". На встрече в Минске все было иначе, и откровенный тон задал Президент Беларуси. Четкие, порой очень жесткие оценки, конкретные предложения, никакого политеса и недомолвок.
Кстати, интересно было наблюдать, как реагируют коллеги на такую откровенность. Пишущие мгновенно фиксировали ключевые мысли, и спустя минуты они уже становились заголовками на лентах новостей, твиттами и расходились по социальным сетям. Во время выступления в пресс-центре была практически абсолютная тишина - только клавиатуры стучали. А когда Президент откровенно высказался об украинском конфликте и польской военной инициативе, телевизионщики, не дожидаясь других спикеров, бросились "прямиться". На нашем сленге это значит выходить в прямой эфир с новостью, которая столь значима, что не может подождать до очередного выпуска новостей.
Честно говоря, такую реакцию прессы во Дворце Независимости мы видели прежде разве что во время судьбоносных минских переговоров по Украине в нормандском формате четыре года назад. И это еще один показатель важности "минского Мюнхена".
