За день до кровавых событий в Турции волна крови и скорби захлестнула Английскую набережную во французской Ницце. Город, который в начале прошлого века ассоциировался с именами литераторов, актеров, художников, а позже в основном с богемным образом жизни, город-праздник в день национального праздника Пятой республики - в День взятия Бастилии - оказался под ударом террориста-одиночки.
И хотя все детали еще предстоит выяснить, несколько важнейших вопросов к полиции, властям страны, к Западной Европе появились мгновенно. О страшном теракте, возможно, безумца, возможно, одиночки, который сложно было предвидеть, и о том, что что-то подобное было почти неизбежным следующий сюжет.
Рассказывает Глеб Лавров. Теперь Английская набережная во французской Ницце некоторое время будет напоминать о том, что случилось здесь 14 июля 2016 года, в День взятия Бастилии, сразу после салюта и до начала выступления музыкантов. 10 тысяч очевидцев и миллионы интернет-свидетелей в течение некоторого времени смогут припомнить, как сквозь праздничную толпу, сквозь мужчин, женщин и детей мчался белый грузовик, виляя из стороны в сторону, чтобы задеть их всех как можно больше.
За рулем этой машины сидел, ранивший сотни и убивший более 80 человек, одинокий волк. Этим термином французская полиция и спецслужбы охарактеризуют 31-летнего тунисца с видом на жительство Мохаммеда Бухлеля. Разведенного, нелюдимого, подверженного депрессии и, вероятнее всего, далеко не напрямую связанного с организованным исламским радикализмом террориста-одиночку, который, тем не менее, совершил этот чудовищный акт фундаменталистского насилия, задуманный и срежиссированный другими.
Девять часов он провел в засаде, в белой машине, выжидая. На вопросы подходивших полицейских отвечал: "Я доставляю мороженое". Видимо, в тот праздничный день этого было достаточно. Позже глава МВД Франции Бернар Казнев скажет, что на набережной страна столкнулась с новым типом терактов, которые совершают «некоторые личности, восприимчивые к призывам извне, и которые не требуют ни предварительного участия в боях, ни тренировки». Вот только в десятках стран на Ближнем Востоке, в Восточной Азии и даже в самой Западной Европе уже случались схожие по почерку трагедии, но меньшие по масштабам. А вот другие, большие по масштабам, происходят там постоянно.
Франция оказалась не готова к такому опять. Полгода назад, после резни в Париже, глава Пятой республики уже объявлял ее врагам беспощадную войну: "Это не война цивилизаций, потому что у убийц нет цивилизации. Это война против терроризма, который угрожает всему миру, а не только Франции". Но страна, объявившая войну, не была мобилизована. Так и не стала под ружье. А значит, к трагедии в Ницце привела и самоуспокоенность.
Самоуспокоенность, а еще и самоуверенность — уверенность в том, что собственные действия непогрешимы. Это тоже сыграло роль. "Пренебрежение стабильностью Ливии повлечет нестабильность в Средиземном море. Это наша сила блокирует нелегальную миграцию, это мы сдерживаем продвижение террористов, за исключением тех, кто уже проник в Европу", - это говорил Муаммар Каддафи в 2011-м. Пять лет спустя, когда той Ливии уже нет, есть потоки беженцев и есть потоки слез, потому что уже есть европейский терроризм.
И от потока беженцев, и от кровавого потока внутреннего террора, как и от грузовика на высокой скорости на Английской набережной, убегать трудно. Англия предпринимает теперь отчаянные усилия в этом направлении. И после Брексита ее новое правительство во главе с бывшим министром внутренних дел и жесткой противницей приема мигрантов Терезой Мэй наверняка еще более плотно захлопнет двери перед тысячами измученных войной и невзгодами иноземцев. Но даже на Туманном Альбионе будущее этих инициатив видится туманным. С другой стороны, поможет ли Англии, Франции, Европе быстро решить проблему признание их ошибок? Неизвестно. Но больше не видеть ошибок может только тот, кто в страхе закрыл глаза, чтобы не слепили приближающиеся фары. А потому в память о погибших, во имя живых, чтобы увидеть все знаки, глаза надо открыть!
За день до кровавых событий в Турции волна крови и скорби захлестнула Английскую набережную во французской Ницце. Город, который в начале прошлого века ассоциировался с именами литераторов, актеров, художников, а позже в основном с богемным образом жизни, город-праздник в день национального праздника Пятой республики - в День взятия Бастилии - оказался под ударом террориста-одиночки.
И хотя все детали еще предстоит выяснить, несколько важнейших вопросов к полиции, властям страны, к Западной Европе появились мгновенно. О страшном теракте, возможно, безумца, возможно, одиночки, который сложно было предвидеть, и о том, что что-то подобное было почти неизбежным следующий сюжет.
Рассказывает Глеб Лавров. Теперь Английская набережная во французской Ницце некоторое время будет напоминать о том, что случилось здесь 14 июля 2016 года, в День взятия Бастилии, сразу после салюта и до начала выступления музыкантов. 10 тысяч очевидцев и миллионы интернет-свидетелей в течение некоторого времени смогут припомнить, как сквозь праздничную толпу, сквозь мужчин, женщин и детей мчался белый грузовик, виляя из стороны в сторону, чтобы задеть их всех как можно больше.
За рулем этой машины сидел, ранивший сотни и убивший более 80 человек, одинокий волк. Этим термином французская полиция и спецслужбы охарактеризуют 31-летнего тунисца с видом на жительство Мохаммеда Бухлеля. Разведенного, нелюдимого, подверженного депрессии и, вероятнее всего, далеко не напрямую связанного с организованным исламским радикализмом террориста-одиночку, который, тем не менее, совершил этот чудовищный акт фундаменталистского насилия, задуманный и срежиссированный другими.
Девять часов он провел в засаде, в белой машине, выжидая. На вопросы подходивших полицейских отвечал: "Я доставляю мороженое". Видимо, в тот праздничный день этого было достаточно. Позже глава МВД Франции Бернар Казнев скажет, что на набережной страна столкнулась с новым типом терактов, которые совершают «некоторые личности, восприимчивые к призывам извне, и которые не требуют ни предварительного участия в боях, ни тренировки». Вот только в десятках стран на Ближнем Востоке, в Восточной Азии и даже в самой Западной Европе уже случались схожие по почерку трагедии, но меньшие по масштабам. А вот другие, большие по масштабам, происходят там постоянно.
Франция оказалась не готова к такому опять. Полгода назад, после резни в Париже, глава Пятой республики уже объявлял ее врагам беспощадную войну: "Это не война цивилизаций, потому что у убийц нет цивилизации. Это война против терроризма, который угрожает всему миру, а не только Франции". Но страна, объявившая войну, не была мобилизована. Так и не стала под ружье. А значит, к трагедии в Ницце привела и самоуспокоенность.
Самоуспокоенность, а еще и самоуверенность — уверенность в том, что собственные действия непогрешимы. Это тоже сыграло роль. "Пренебрежение стабильностью Ливии повлечет нестабильность в Средиземном море. Это наша сила блокирует нелегальную миграцию, это мы сдерживаем продвижение террористов, за исключением тех, кто уже проник в Европу", - это говорил Муаммар Каддафи в 2011-м. Пять лет спустя, когда той Ливии уже нет, есть потоки беженцев и есть потоки слез, потому что уже есть европейский терроризм.
И от потока беженцев, и от кровавого потока внутреннего террора, как и от грузовика на высокой скорости на Английской набережной, убегать трудно. Англия предпринимает теперь отчаянные усилия в этом направлении. И после Брексита ее новое правительство во главе с бывшим министром внутренних дел и жесткой противницей приема мигрантов Терезой Мэй наверняка еще более плотно захлопнет двери перед тысячами измученных войной и невзгодами иноземцев. Но даже на Туманном Альбионе будущее этих инициатив видится туманным. С другой стороны, поможет ли Англии, Франции, Европе быстро решить проблему признание их ошибок? Неизвестно. Но больше не видеть ошибок может только тот, кто в страхе закрыл глаза, чтобы не слепили приближающиеся фары. А потому в память о погибших, во имя живых, чтобы увидеть все знаки, глаза надо открыть!
