Колонка "Личное мнение" была, есть и будет. Это - позиция журналиста. У нас в этой колонке есть колумнисты, работающие в рубриках "Аналитика", "Позиция", где более активно, индивидуально выражают свое мнение. Как правило, всегда сопоставимое с позицией редактора. Мы не делаем такую сноску: позиция некоторых авторов не совпадает с мнением редакции. Не знаю, может, и надо сделать. Иногда эти материалы чуть более острые, дискуссионные, не всегда традиционные для своих жанров. Я разрешаю в этих рубриках, включая "Личное мнение", позволить журналисту большую смелость, большую остроту, меньше официозности. Тогда эти мнения совпадают с мнением части нашей аудитории. И это ей нравится. Это из области того, как в хорошем смысле этого слова угодить читателю - умному, толковому, не просто какому-то оголтелому оппозиционеру. Мы, конечно, таких вещей не допускаем, мы газета республиканская, государственная.
Ведущая: - Просто интересно, как люди реагируют, когда они прекрасно понимают, что это субъективное мнение конкретного человека, что этот текст не проходил через несколько инстанций, не правился в большей степени главным редактором. Какой есть, такой и пошел?
С.Михович: - Главным редактором правится все. Не знаю, как другими редакторами, мною прочитывается все. Не из желания навести цензуру, просто я должен знать все содержание. Под газетой ставится моя подпись. Острые вопросы, конечно, тоже есть. В газете есть такая рубрика "Спорплуг" - в дискуссионный плуг, образно говоря, впрягаются 2-3-4 собеседника. Там не доходит, чтобы в лицо плескали водой из стакана, но дискуссия острая. Я читаю все и не сглаживаю дискуссии, наоборот, хочу их обострить. Какую-то стилистическую, разумную правку я делаю, включая заголовки.
Без редактора не обходится ни одна строчка в газете. На первой полосе у нас давняя добрая рубрика "Беларускі рушнік", в которой публикуются стихи белорусских поэтов, членов и не членов Союза писателей, начинающих авторов. Мы не позволяем себе переписывать стихотворения, но корявость в строке начинающего провинциального поэта можем себе позволить поправить, чтобы улучшить произведение. И ему потом это больше нравится, чем было в первом чтении. Это нормально. Это нормальная редакторская правка, которая существует везде - в газетах, журналах, на телевидении, радио.
Ведущая: - А часто к вам приходят и говорят, как же так, я душу вложил в эту статью, а вы переписали, это перечеркнули. Это уже не моя статья вообще.
Михович: - Такого не бывает. Я приведу пример. Я начал работать в "Сельской газете" сразу после факультета журналистики 22-летним юнцом. Конечно, в профессии я тогда мало что смыслил. И жизненная позиция была тогда тоже не очень убедительная. Работал в отделе культуры простым корреспондентом на небольшом окладе. Редактором отдела культуры была Светлана Ульяновна Клементенко. Я, конечно, писал некоторые наивные вещи, она переписывала их полностью. Когда я завтра открывал газету и видел свою подпись под материалом, но это был материал Светланы Климентенко, все слова ее. Есть же у журналистов узнаваемые слова. В то время я думал, что это плохо и обижался на нее. А сейчас я этот пример привожу своим молодым журналистам, которые приходят после Института журналистики. Говорю, что если вас переписали, то это еще не трагедия. Если потом вы из этого урока взяли все полезное, стали вырабатывать свой стиль, стали более тщательно работать над структурой репортажа, языком, чтобы не было этих казенных слов, фраз, это здорово, и привожу свой пример. Я сейчас понимаю, что мне тогда был преподан хороший урок. Она поправила то, что в свое время не сделал журфак. С того времени я стал более тщательно и взвешенно думать над словами, заголовками, образами. Из меня, смею надеяться, получился журналист и заодно главный редактор. Мы с молодыми журналистами возимся, но мы их не переписываем. Мы рассказываем, подсказываем, возвращаем, они дорабатывают. Главное - чтобы они были сами к себе беспощадными.
